35 летний тракторист из Азербайджана Эльшад Алекберов все еще помнит день, когда потерял отца. Это было 15 июня 1992 года, разгар Нагорно-Карабахского конфликта. Алекберову тогда было 10 лет.

“Моя мама приготовила хянкал [азербайджаское блюдо из теста], и как только мой отец приступил к еде, за ним приехал автобус, который забирал добровольцев. Он уехал и не вернулся.”

Только 67 из 420 добровольцев пережили нападение на  деревню в Агдере Сиркаванд, в восточной части Карабаха, вспоминает дядя Алакбарова - один из добровольцев, 62 летний Хидаят Мустафаев.

Мубариз Алекберов, 36 летний тракторист из деревни Кичикли, Агдам был одним из 15 раненых.

“Я перевязал ему руку и посадил в машину,” - вспоминает Мустафаев. В результате интенсивных боев автомобиль, по-видимому, попал под снаряды, взорвался и разбился. «Когда мы добрались до машины, мы не смогли никого найти».

Согласно Государственной комиссии по делам военнопленных, заложников и без вести пропавших граждан, Алекберов числится одним из 3,127 азербайджанских военнослужащих, чье местонахождение, спустя 24 года после прекращения огня в Карабахе, остается неизвестным.

Большинство зарегистрированных пропавших без вести - солдаты.

В целом Международный комитет Красного Креста насчитывает около 4 500 солдат и мирных жителей с обеих сторон, пропавших с 1992 года, когда начались широкомасштабные бои, но предупреждает, что информация неточная.

Семьи говорят, что в начале конфликта было возможно установить контакт с армянской стороной, чтобы найти родственников.

Предприниматель Захид Алиев, чей брат, 36 летний сержант Таир, пропал спустя несколько месяцев после Алекберова, утверждает, что добровольцы “находились на связи с армянами при помощи рации.”

Таир Алиев пропал 4 Сентября 1992 года после боев в деревне Абдал Гюлаблы, Агдам (регион, граничащий с Карабахом).

В последний раз, до того, как азербайджанская армия потеряла контроль над деревней, члены группы Алиева, видели его с раненой рукой.

«Два солдата рассказали нам о его травмах», - говорит 55-летний Захид Алиев. «Что с ним произошло потом, мы не знаем. "

Чтоб узнать, о том что случилось с его братом, Алиев четыре раза был на встрече с армянскими добровольцами в деревне Чартаз, в районе Ходжавенд.

До своего исчезновения сам Таир Алиев, который говорил по-армянски, «неоднократно брал пленных армянских военнослужащих и обменивал их на азербайджанских пленников», - утверждает его брат.

Но от этого ничего не изменилось.

“Однажды, [Армяне] сказали, что мой брат у них в заложниках; на второй встрече сказали, что он мертв, и что его тело находится у них. Они просили денег, чтоб отдать тело взамен.”

Алиев взял “очень много русских рублей” на третью встречу , и вместе с другими “тела погибших армян.” Его брат, однако, не был среди тех тел, привезенных на эту встречу.

“На четвертой встрече они сказали мне, что я больше не увижу брата,” - вспоминает он.-  “ Они так и не сказали, был ли он жив или мертв. Потом, сколько я его ни искал, не смог  найти. До самой смерти я буду ждать возвращения брата.” 

В случае с Мубаризом Алекберовым, добровольцы старались обменять погибшие тела армян на азербайджанцев, добавляет Мустафаев, но найти его среди тех тел не удалось.

“Я не верю, что он вернется,” шепотом говорит мать Алекберова. В память об  отце, внука называют в его честь.

Установление хронологии жизни пропавшего человека может быть ключевым для определения его или ее судьбы, комментирует Аваз Гасанов, бывший представитель Азербайджана в “Государственной комиссии по делам военнопленных, заложников и без вести пропавших граждан”, некоммерческой организации, исследующей подобные случаи.

“Чтобы определить точные цифры, иногда мы отправлялись в воинские части и тюрьмы. Также, посещая деревни,  уточняли информацию от людей, проживающих там”, - дополняет он. «К сожалению, наши поиски не всегда давали положительные результаты, поскольку канцелярские работы в начале войны велись не точно, а карты территорий несколько раз менялись ».

Работая  в Армении  и в Карабахе, рабочая группа Гасанова нашла и передала родственникам несколько пропавших тел.

Для некоторых даже маленький намек может стать многообещающим. Десять лет назад до семьи Эльшада Алекберова дошел слух о том, что якобы какая-то женщина видела Мубариза Алекберова на фабрике по производству ковров в Иране. Незнакомка утверждала, что он передал через нее письмо. Бакинский офис фабрики не имел никакой информации по этому поводу и все отрицал.

“Спустя какое то время мы узнали , что та женщина была арестована за мошенничество.  Мы прекратили поиски,” говорит Эльшад Алекберов.

Ахунд мечети Джума в Барде, город на западе Азербайджана , Рамазан Гусейнов, понимает насколько важно получать информацию из первых рук.

Во время Карабахского конфликта, неопознанные тела доставлялись в его мечеть.

“Перед тем как похоронить, я фотографировал тела,” говорит Гусейнов. “ На обратной стороне фотографии я писал номер могилы и какой-то отличительный знак - например, наличие татуировки или родинок на лице и т. д. Затем мы развешивали эти фотографии на стене. Когда семьи погибших узнавали своих , мы открывали могилу и передавали тела им.”

Самая последняя такая находка была в 2015 году, но от  74 летнего Сурхай Гулиева, жителя деревни Учоглан в регионе Агдам, она все же ускользает.

Гулиев потерял двух сыновей во время Карабахского конфликта: 20 летнего Таира - солдата, который пропал в 1993 году после того, как в последний раз был замечен в деревне Храморд и 19 летнего Рафаэля, который был убит годом позже.

До своей смерти Рафаэль Гулиев обещал пожертвование исламским святыням, чтобы ускорить безопасное возвращение брата. Сурхай Гулиев теперь держит эти деньги дома, в память о двух своих сыновьях.

«Из нашего дома видна деревня, где мой сын, Таир, пропал без вести, я смотрю на нее каждое утро», - говорит Гулиев. «Люди не найдены, но их никогда не забудут».