Баби Бадалов завсегдатай «Les Trois Frères». Бистро, которым управляют три алжирских брата, изобилует жизнью и находится в нескольких ярдах от студии азербайджанского-французского художника.Это также одно из немногих учреждений, где продают алкоголь в Барбесе, вероятно, наименее парижского района Парижа,по крайней мере, далекий от богемного стереотипа французской столицы.

59-летний художник называет многокультурный район своим домом с 2011 года, с тех пор как его просьба о предоставлении убежища была принята. Это был конец долгих поисковпоселиться за пределами родного Азербайджана, где его сексуальная ориентация не подходила. С тех пор он стал гражданином Франции - и он чувствует насущные социальные проблемыв стране. 

«Я на самом деле хотел присоединиться к следующему протесту желтых жилетов, налоги становятся смехотворно [высокими] каждый месяц. Нынешнее правительство не знает, что значит быть рабочим классом», - утверждает он.

Таков Баби - радикальные взгляды, воплощающиеся в радикальном искусстве. Его жизнь - не жизнь мигранта, который превратился в художника, а жизнь художника, которому пришлось эмигрировать.

Миграция Баби - не исключение, а часть неуклонно растущей миграции из Азербайджана в последние годы. Данные Государственного комитета статистики показали, что 200 азербайджанцев покинули страну навсегда в 2012 году - к 2014 году их было 800, а в 2015 году число удвоилось до 1600. Среди них растет число художников, которые в основном направляются в Турцию и Россию, где легче поселиться, и немногим удачникам удается получить убежище в Европе.

Его жизнь - это история упаковки и распаковки чемоданов - постоянно в поисках места, где могла бы расцвести его личность как человека и художника. Из своего родного Лерика, расположенный в самом южном уголке Азербайджана, он пошел служить в армии и в 1980 году переехал в тогдашний Ленинград, культурную столицу СССР. Вскоре он стал видной фигурой в культурном движении андерграунда, но в СССР, а затем и в России становились все труднее.

После нескольких лет в Азербайджане и неудачного заявления на вид на жительство в Великобритании он нашел убежище во Франции.

Он избегает ярлыков, но визуальная поэзия - единственная, которую он принимает, чтобы определить свои работы.

Будучи каллиграфом, Баби часто использует слова и каллиграфию в своих работах, сочетая их с манипулируемыми образами - часто сильно политическими - для создания инсталляций, объектов, картин или представлений. Как поэт, его подход к языку является творческим, поскольку он мастерски создает аллитерации, ассонансы, неологизмы, постепенные переходы от одного слова к другому. Он использует свое глубокое понимание языка, чтобы углубиться в его границы и стены, которые он может построить между людьми - языки существуют для соединения, но все же они могут разделять и изолировать людей, культуры и нации.

Баби показывает геополитические проблемы, которые..., которые отражают его собственный опыт и впечатления от миграции и путешествий - слова, рисунки, фотографии, ткани, рубашки, обувь, бумага, коллажи, стены, мусор объединяются, встряхиваются и превращаются в новый художественный продукт. Мир в нем: люди и лозунги, дискриминация и пропаганда, языки и алфавиты, смерть его матери, ностальгия по деревне Лерик, история искусства, его задержание в Великобритании, его сексуальная идентичность, его образ и образ других, злоупотребления и излишки власти по всей планете выражены словами и наглядными изображениями.

Искусство - это его диалог с миром за пределами его крошечной студии - это также все, что ему нужно в его мире.

«Бывают дни, когда я ни с кем не разговариваю. Может быть, просто с пекарем», - улыбается Баби. Или с алжирскими братьями. 

Его окрестности просты, скромны, хаотичны, разнообразны и «полны реальных людей», отмечает он. В социальном и культурном плане он напоминает ему Лерика, родной город, в который он не может вернуться, и служит мостом между бедностью его детства и его сегодняшней жизнью, поскольку он до сих пор почти ничего не имеет.

Живет в простом, модном, хаотичном районе, где много всего разнообразного  и «полно реальных людей», отмечает он. В социальном и культурном плане эти места напоминает ему Лерика, родной город, в который он не может вернуться, а еще служит мостом между бедностью его детства и его сегодняшней жизнью, поскольку он до сих пор почти ничего не имеет.

«Для меня, как для художника, это место, эти люди - неиссякаемые источники вдохновения», - отмечает он.

В Барбесе Баби нашел свой дом вдали от дома.

Скитания, Декабрь/Январь 2018/2019